— Господин Шнайдер, группа компаний RUSSIA CONSULTING представлена в разных странах и городах. Как на их фоне смотрится Москва?
— Не буду скрывать, что в период экономического кризиса бизнесмены Германии видят в Москве очень привлекательный и крупный рынок. Москва — гигантский мегаполис, таких в Германии просто нет. У нас около десяти важных экономических и финансовых центров (Берлин, Гамбург, Франкфурт и т. д.), но нет такого доминирующего супергорода, как Москва, население которого вместе с Подмосковьем достигает 17-18 млн человек. И свой бизнес в России 90% немецких инвесторов открывают именно в Москве. Исключение составляют те, чей бизнес связан непосредственно с производством. Им есть смысл сразу идти в регионы, где все дешевле и больше свободной рабочей силы. Самая известная инвестиция в этом смысле — приход концерна Volkswagen в Калугу.
Об Ульфе Шнайдере
После получения экономического образования в Киле и в Университете штата Иллинойс проработал пять лет в компании Procter & Gamble — занимался вопросами финансового менеджмента, корпоративного налогообложения и планирования. Был приглашен в московскую страховую компанию «Альянс» на пост CFO. В 2003 году Ульф Шнайдер основал в Москве и возглавил группу компаний RUSSIA CONSULTING. В настоящее время офисы компании открылись также в Санкт-Петербурге, Минске, Киеве, Алма-Ате, Варшаве и Франкфурте. RUSSIA CONSULTING оказывает западным компаниям профессиональную поддержку в создании и развитии бизнеса в России, Белоруссии, Украине и Казахстане, в подборе персонала и сферах IT-услуг, ведения бухгалтерского учета, налогообложения и подготовки отчетности.
— Все же давайте вернемся к тем 90%, которые делают свой выбор в пользу Москвы. Что их привлекает здесь, помимо масштабов?
— В Германии все практически есть. И предложить там что-то новое очень сложно. Москву чем-то удивить тоже непросто, но здесь больше возможностей, потому что российская столица динамично развивается. Предстоит еще многое сделать для комфортной жизни.
— В рамках серии мероприятий, проводимых Российско-немецкой торговой гильдией Гамбурга, сотрудники RUSSIA CONSULTING недавно общались с представителями гамбургского бизнеса. К чему там проявили интерес?
— Там речь шла о том, как немцы запускают бизнес в России, и с чего начинают российские бизнесмены в Германии. Своего рода сравнительный анализ. Выяснилось, что у нас много общего. Знаете, почему немцы так успешно работают в России? Потому что им не привыкать к бюрократии! В Германии бюрократии не меньше, чем в России. Здесь мы почти на одинаковом уровне. Хотя, конечно, есть разница в области бухгалтерии, налогообложения, налогового администрирования.
Знаете, почему немцы так успешно работают в России? Потому что им не привыкать к бюрократии!
И немцы порой удивляются, что россияне оказываются даже большими педантами, что бухгалтерия здесь еще сложнее, чем у нас. Например, таких документов, как счет-фактура или накладная, в Германии просто не существует. Нет и ежеквартальных отчетов, налоговых деклараций, да и сроки их предоставления более гибкие. Баланс за прошлый год в Германии надо сдать до 30 июня, а в России — до 30 марта. Так что здесь приходится нанимать вдвое больше бухгалтеров. Немцы считают, что это неразумно и просят упростить систему отчетности. Но мы объясняем, что с бюрократическими нормами приходится считаться, надо строго соблюдать действующие правила. В итоге бухгалтерия в России обходится в 2-3 раза дороже, чем в Германии, даже несмотря на ослабление рубля по отношению к евро.
Бухгалтерия в России обходится в 2-3 раза дороже, чем в Германии, даже несмотря на ослабление рубля по отношению к евро.
— Какие еще проблемы подстерегают потенциальных инвесторов в Москве, какие наиболее типичные ошибки они совершают?
— Надо понимать, что у нас есть разница в культуре ведения бизнеса. Например, немцы привыкли ежедневно проводить 5–10 деловых встреч. Прибывая поздно вечером в другой город, первую встречу мы планируем уже на 8 утра. Но в Москве в такое время встречаться никто не желает. А немцы желают, потому что в 9:00 у них уже вторая встреча. И на 11:00 на другом конце города назначена третья. А туда еще надо добраться по московским пробкам! В результате немецкие бизнесмены зачастую выходят из терпения. Им сложно объяснить, почему на встречи с российскими коллегами приходится отводить больше времени. Они считают, что это неразумно, а потому не имеет смысла. Но это ошибка. Ради грядущей прибыли имеет смысл потратить лишний час. И не только потому, что русские «долго запрягают». Зачастую, когда переговоры заканчиваются удачно, стороны готовы сразу подписать договор. Но требуется время, чтобы набрать на компьютере окончательный вариант документа, распечатать и подписать его, скрепив печатями. Это, по мнению немцев, чисто технический момент. И они считают возможным уехать, поручив кому-то уладить оставшиеся вопросы. Это тоже ошибка. С русским партнером непременно еще нужно обсудить какие-то детали «не для протокола». Может быть, сходить вместе в ресторан. Для немцев это непривычно и они даже считают, что подобное поведение может помешать наметившейся сделке. Российский бизнесмен уверен в обратном. И если немец, договорившись о чем-то, сразу уезжает, у него закрадывается мысль, что это не очень надежный и не очень серьезный человек. Иначе, почему он сразу ретировался?
С временными факторами связаны и многие другие типичные ошибки. Например, американские менеджеры обычно устанавливают крайне жесткие сроки. И того хуже — объявляют эти сроки своим партнерам по переговорам. Дескать, послезавтра у меня самолет обратно в Америку, и за это время мы должны решить такие-то вопросы. Российский бизнес-партнер тут же делает вывод, что договор американцу нужен любой ценой, и ведет себя соответствующим образом. Да, время играет в бизнесе очень большую роль. Но в любом случае каждый из партнеров должен все тщательно взвесить и только в последний момент принять решение. Не надо при этом, как говорят русские, «гнать лошадей».
С русским партнером непременно еще нужно обсудить какие-то детали «не для протокола».
Но скажу и об ошибках россиян. В Германии есть понятие «миттельштанд», средний бизнес. Речь здесь не только о масштабах, но и о культуре ведения бизнеса. Вот пример. Русский предприниматель едет в Германию на встречу с директором завода, производящего автозапчасти. Он слышал, что это превосходная продукция, которая используется в каждом втором автомобиле. Прилетает во Франкфурт, поездом добирается до Штутгарта, а оттуда полтора часа на машине. Оказывается в классической немецкой деревне и… не верит, что здесь производят столь высокотехнологичную продукцию! В деревне три тысячи жителей, двести из них работают на заводе. И они, недоумевает русский бизнесмен, производят запчасти для каждого второго автомобиля в мире? Это же невозможно! А когда он видит, как директор завода приезжает на работу на велосипеде, это сражает его просто наповал. Кстати, в Москве я тоже завел себе велосипед.
Но в Германии именно средние фирмы — локомотив экономики. На них приходится более 75% немецких предприятий. Малыми силами производится продукция для всего мира.
Так вот, российские и немецкие бизнесмены порой не могут найти общий язык не из-за каких-то принципиальных разногласий, а из-за различий в менталитете. Им надо помочь понять друг друга, подсказать какие-то мелочи, которые подчас мешают реализации больших проектов. Сориентировать, как правильно действовать в той или иной ситуации.
Российские и немецкие бизнесмены порой не могут найти общий язык не из-за каких-то принципиальных разногласий, а из-за различий в менталитете.
— То есть вы стараетесь объяснить, что разница в культуре ведения бизнеса не должна препятствовать сотрудничеству?
— Да, именно так. Надо приспосабливаться. Но тому же гамбургскому бизнесу мы говорили не только об этом. Интерес вызвали и чисто технические вопросы. Например, репутация российского налогообложения среди немецких бизнесменов достаточно скверная. Они считают, что это лишь большая бюрократия, и все здесь организовано неправильно. И не знают, что налоговые ставки в России очень привлекательны. А налоговое администрирование за последние десять лет заметно усовершенствовалось. Кое-что, на мой взгляд, организовано даже лучше, чем в Германии. Раньше в России была ужасная таможенная система. В ней царила сплошная коррупция, и все процедуры тянулись очень долго. А сегодня растаможка товара происходит быстро. Но об этом опять-таки знают далеко не все западные менеджеры. К сожалению, некоторые продолжают считать, что легально в России работать невозможно. К счастью, это не так.
— В чем причина живучести таких стереотипов?
— В нехватке на Западе объективной информации о России. И нынешняя ситуация в отношениях России с Западом, к сожалению, не способствует устранению этой проблемы. Москва для многих западных бизнесменов — это что-то страшно далекое. Недавно я общался с одним топ-менеджером из Берлина. Его интересовали перспективы открытия бизнеса в России, но он тоже толковал о каких-то непреодолимых расстояниях. Я спросил его, сколько он едет из Берлина до Франкфурта. Если поездом — 4 часа. А авиарейс Берлин — Москва — 2 часа 30 минут.
— Не станет ли Москва еще дальше из-за санкций, введенных против России?
— Думаю, те, кто боялся открывать бизнес в Москве, будут бояться еще больше. А те, кто спокойно работал и получал здесь прибыль, продолжит заниматься тем же. Кризис в отношениях России и Запада носит политический характер, и я очень надеюсь, что он не сильно затронет экономику. В частности, российские и немецкие предприниматели ведут себя в этом плане достаточно спокойно и разумно. Конечно, политика не может не влиять на экономику. Задержатся какие-то инвестиции. Или, например, мы видим, что некоторые крупные западные фирмы, занимающиеся бизнесом в России, сегодня более тщательно подсчитывают, сколько денег им нужно здесь, и все, что больше этой суммы, переводят на родину, например, в виде дивидендов.
— Есть ли вероятность, что в таких условиях Россия может отвернуться от Запада в сторону Востока?
— Вероятность есть, но маленькая. Сворачивать сотрудничество — не в интересах ни Европы, ни России. Хотя я бы на месте россиян развивал сотрудничество в обоих направлениях. Надо иметь хорошие отношения со всеми. Россия давно стала частью мировой экономики, и никакие санкции ее оттуда не вырвут.
Россия давно стала частью мировой экономики, и никакие санкции ее оттуда не вырвут.
Не могли бы вы привести примеры самых удачных инвестиций на российском рынке?
— Таких примеров много. Один из самых показательных — компания Metro Cash & Carry. Они полностью изменили рынок мелкооптовой торговли в Москве. Так же успешно работает IKEA, хотя практически каждый свой магазин они открывали с определенными сложностями. К категории успешного среднего бизнеса можно отнести компанию KNAUF. Они выкупили в России старые заводы и модернизировали их, просчитав возросший спрос на качественные стройматериалы. Есть и много других малых и средних компаний, нашедших здесь свою нишу. Для открытия бизнеса в России вовсе не обязательно инвестировать миллионы. Начать можно с одним или двумя сотрудниками, как я когда-то начинал. Конечно, арендовать в Москве офис в 3-4 раза дороже, чем в Берлине. Но я вам скажу другое. Чтобы начать бизнес в Москве, раньше требовалось несколько лет и очень много ресурсов. А сделать это, скажем, в Париже было гораздо проще. Сегодня разницы практически нет.
Для открытия бизнеса в России вовсе не обязательно инвестировать миллионы. Начать можно с одним или двумя сотрудниками, как я когда-то начинал.
— А что выгоднее — возить товар из-за границы, или, как KNAUF, открыть производство в России?
— Однозначно не скажешь. Это зависит от того, какую продукцию вы производите, какие таможенные пошлины платите, каковы транспортные расходы. Когда двадцать лет назад Procter & Gamble стала поставлять в Россию памперсы, именно огромные транспортные расходы, увеличивающие стоимость продукции вдвое, заставили перенести производство сюда. Но производить в России сейчас не дешевле, чем в Западной Европе.
— Какие сферы наиболее перспективны для инвесторов? На чем в России можно заработать?
— На многом. Некоторые немецкие фирмы, к примеру, сделали это в период подготовки к Олимпиаде в Сочи, которая, как мы убедились, была блестяще организована. Но впереди у России чемпионат мира по футболу. Предстоит построить не только стадионы, но и гигантскую инфраструктуру. И западные инвесторы могли бы принять участие в проектировании и строительстве многих объектов, поставке современных строительных и отделочных материалов. Это очень перспективный бизнес.
Я считаю, что наши страны могли бы найти много точек соприкосновения в вопросах модернизации. Но ошибочно думать только о том, как России с помощью немецких компаний модернизировать свою экономику. Если мы говорим о реальном партнерстве, то надо вести речь и о том, как помочь россиянам больше инвестировать на Западе. И здесь очень важный вопрос — визовое регулирование. На мой взгляд, чем раньше Россия и ЕС отменят визовый режим, тем лучше будет для всех. Это облегчит взаимопонимание и ведение бизнеса.
— В Москве еще остались свободные ниши, где можно добиться успеха?
— Принято считать, что в Москве уже все есть. Но если вести речь не о потребительском рынке, а о повышении качества городской среды, борьбе с автомобильными пробками, организации движения общественного транспорта и парковочных мест, то здесь работы очень много. Такие современные технологии успешно применяются в Германии, и их есть смысл внедрить в Москве. Например, немецкий машиностроительный концерн Siemens готов предложить современные электрички и высокоскоростные поезда.
Если мы говорим о реальном партнерстве, то надо вести речь и о том, как помочь россиянам больше инвестировать на Западе.
Или другой пример. В Москве есть так называемые спальные районы и центр, где все работают. Московские власти хотят переломить эту ситуацию, создать рабочие места на окраинах. Но это требует креативных идей. И немцы готовы их предложить, рассказать о своей системе городского управления, о своих градостроительных решениях.
Все это нужно учитывать, принимая решение об инвестициях в Россию. А вот знаний многим потенциальным инвесторам как раз и не хватает. Но иногда не хватает и простой решительности. Немцы — люди педантичные, и, прежде чем начать новый проект, хотят детально все выяснить. Однако Россия такая страна, где выяснить что-то на все сто процентов невозможно. К тому же все здесь очень быстро меняется.
