Когда мы договаривались об интервью, Франческо пригласил к себе домой: жена и дочка уехали к родителям, в квартире никого, спокойно поговорим.

И я оказался на окраинной Смольной улице неподалеку от метро «Водный стадион». Летний рабочий день. Солнышко, машин мало, людей на улицах еще меньше. Обычная пятиэтажка в глубине, плотно прикрытая зеленью деревьев.
В такой антураж встреча с итальянцем как-то не укладывалась.

Не очень соответствовал уютной обстановке малогабаритной квартиры и хозяин — в наглаженной голубой рубашке с длинными рукавами и запонками, синие, явно не домашние, брюки. Выглядит сильно моложе своих 37, большие очки придают внешнему облику строгость и обстоятельность. Но итальянский темперамент за очками не скроешь.

— Далековато поселились. Все мои знакомые итальянцы стараются снимать жилье поближе к центру Москвы…

— А мы и не снимаем. Мы с женой купили эту квартиру. Это теперь наш дом.

— То есть ты обосновался здесь всерьез и надолго?

— В Италию, во всяком случае, возвращаться не собираюсь. В Москве чувствую себя великолепно. Больше скажу, когда приезжаю на родину, сразу начинаю думать о том, когда же обратно в Россию.

В Италию возвращаться не собираюсь. В Москве чувствую себя великолепно.

— И чем тебя так привлекает Москва?

— Своей энергией. Я вижу, что для меня тут много работы, тут много людей, готовых выслушать новые идеи, с кем можно сотрудничать. По мне так в Москве вообще нет закрытых дверей. И люди здесь очень человечные, готовые помочь, интеллигентные.

— По-моему, несколько идеализируешь…

— Отнюдь. Порой мои соотечественники жалуются, что москвичи почти не улыбаются. Улыбаются! Но в отличие от нас, итальянцев, готовых улыбаться всегда и всем, русские улыбаются тому, кому им хочется улыбаться. И это, на мой взгляд, справедливо. Улыбка — не обязанность, она должна быть удовольствием. Это я очень в русских ценю.

— А как итальянский фотограф поселился в Москве?

— Многие серьезные повороты в моей жизни происходили спонтанно, сами по себе. Я родился и жил в городе Бари, это юг Италии. Работал там фотографом, меня уже довольно хорошо знали. В какой-то момент записался… в школу танцев. Там занимались несколько русских ребят, в том числе девушка-переводчица, организовывавшая фестивали русской культуры. Такие фестивали проходят в Бари регулярно. Из России приезжают артисты и целые творческие коллективы. Так вот, им понадобился фотограф и оператор. Позвали меня. Однажды я там познакомился с руководителем русского православного хора. Подружились.В этом хоре пела и моя будущая на тот момент жена. Она профессиональная певица, сопрано, поет в Московском академическом Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко…

— …в репертуаре которого есть оперы Джоаккино Россини…

— Да. Мы начали общаться и через несколько месяцев поняли, что нам друг с другом очень хорошо. Тогда я и приехал впервые в Москву. А на следующий год мы поженились, в ноябре 2010-го.

— Родители не возражали?

— Лучше не спрашивай! Бари — это же итальянский юг, там до сих пор живут вековыми традициями. Особенно в том, что касается семьи. Я заранее представлял их реакцию, поэтому, уже решив все с невестой, собрав необходимые документы, только за три дня до отъезда в Москву сообщил о своих намерениях. Гром среди ясного неба! Мою невесту родители уже видели. Но никак не предполагали, что дело идет к свадьбе. А уж когда я сказал, что и жить собираюсь в Москве…

Естественно, оставшиеся до отъезда дни со мной вели разговоры: «Да как же? Там другая культура, другой язык, ты по-русски не говоришь». А я и правда в то время по-русски знал единственную фразу: «До свидания». Но я сказал: женюсь, хотите вы того или нет. В итоге родителям пришлось смириться. За неделю сделали паспорта, визы, билеты. И — на свадьбу! Итальянская свадьба состоялась в Бари через десять дней после московской. Первые недели семейной жизни в Москве мне звонили из Бари каждый день: «Как ты себя чувствуешь? У вас не очень холодно? Ты не голодаешь?».

Первые недели семейной жизни в Москве мне звонили из Бари каждый день: «Как ты себя чувствуешь? У вас не очень холодно? Ты не голодаешь?».

— А что с работой?

— Устроился поваром в одном из итальянских ресторанов.

— Поваром?

— Я очень люблю готовить. И умею. У меня в этом деле немалый опыт. Когда-то я работал и фотографом, и на кухне — в ресторане своей тети. С понедельника по пятницу — в ресторане, а в выходные дни, когда люди у нас женятся и идут в церковь к первому причастию, фотографировал.

— А как произошло превращение итальянского повара в московского фотографа?

— Поваром я проработал недолго. Родилась дочь. Мои родители оставались в Бари, родители жены живут в Перми. Надо было как-то организовываться самостоятельно. Мы решили, что жена не должна уходить из театра. А это ежедневные репетиции, спектакли, поэтому я взял основные заботы о ребенке, о семье на себя. Это был сознательный выбор. Семья для меня — главное. Пришлось, не скрою, пожертвовать многим, в том числе — любимым делом. С рестораном уже просто физически не успевал. Но работать где-то все равно надо было, за квартиру расплачиваться… И я стал фотографировать свадьбы.

— Но свадебные фотографы — это особый довольно замкнутый круг. В него надо еще попасть…

— Устроился в свадебное агентство, через два года уже работал самостоятельно. Познакомился с одним коллегой, с другим… Поначалу, думаю, ребята обращали на меня внимание больше из любопытства: какой-то вдруг итальянец. Но потом поняли: я не только что-то умею, но и как фотограф чем-то отличаюсь. И меня приняли в свой круг. А сегодня, что меня очень радует, у нас образовалась дружная и сильная команда. Как одна семья. Когда появляется работа, перезваниваемся, оповещаем друг друга. И дело не в том, сколько стоит заказ. Важно, кто тебе звонит. Работаешь с людьми, которым доверяешь, которых уважаешь профессионально и по-человечески.

— Много заказов на съемки?

— По-разному. Летом бывает и 10–15 в месяц, зимой — 2-3. Снимаю не только свадьбы, приглашают поработать на детских праздниках, на каких-то других мероприятиях. Я еду — жена остается с дочерью.

Снимаю не только свадьбы, приглашают поработать на детских праздниках, на каких-то других мероприятиях.

— Как Франческо Россини стал профессиональным поваром, ясно. А как он стал профессиональным фотографом?

— В шесть лет взял в руки старенький отцовский фотоаппарат и не расстаюсь с камерой по сей день. Очень быстро понял: это мое. Поначалу снимал все и всех, в том числе отдыхающих на местных пляжах. У сестры был мотоцикл, мы разъезжали вдоль побережья Апулии, и я фотографировал. За летние месяцы нащелкивал порой — тогда еще пленочной камерой — по три с половиной тысячи кадров. Заработанные деньги тратил в основном на покупку фотоаппаратуры. Потом снимал рекламу, попал в документальное кино, даже дослужился до помощника режиссера.

— Общаешься с клиентами на каком языке?

— Процесс изучения русского языка был долгим и мучительным. Приехав в Москву, сумел посетить курсы только четыре раза. Дальше учился, что называется, на улице. Слушал телевизор. Я, наверное, единственный итальянец в Москве, у которого нет тарелки, принимающей итальянские программы — только российские. Через год заговорил. А до этого общался на английском, а с русского жена переводила.

Я, наверное, единственный итальянец в Москве, у которого нет тарелки, принимающей итальянские программы.

— При такой жизни на другие увлечения, наверное, совсем не остается времени?

— Почему же? Меня очень интересует мода, новые тенденции, за которыми стараюсь внимательно следить. И отношусь к этому весьма серьезно. Предпочитаю по возможности шить себе одежду на заказ. А если покупаю что-то готовое, часто отдаю перешивать, опять-таки по-своему.

— Я смотрю, ты и сегодня одет безупречно.

— Это уже привычка. Где бы я ни был, ни работал, всегда в костюме, при рубашке и галстуке. Меня даже порой спрашивают коллеги: слушай, как ты так можешь каждый день? Доходит до смешного: несколько раз служащие загса принимали меня за жениха. Просили пройти вперед, отдать им паспорт. А я просто считаю, что профессионал должен быть профессионалом во всем, начиная с умения показаться на людях. Ведь ты волей-неволей становишься частью праздника, частью мероприятия, которое ты снимаешь, и должен соответствовать общей атмосфере.

Профессионал должен быть профессионалом во всем, начиная с умения показаться на людях.

— Итальянский стиль есть итальянский стиль…

— Если что меня и расстраивает в Москве, так это неумение мужчин хорошо, со вкусом одеваться. Часто видишь: хорошо сложены, симпатичны, умны, но одеваются… Я, конечно, понимаю, что раньше в России было не до моды. В девяностые годы произошел некий взрыв, сразу на людей свалилось множество различных стилей для подражания — американский, итальянский, французский... И все перемешалось. Увы, эта какофония продолжается.

— Как ты отдыхаешь, развлекаешься?

— У меня в Москве теперь много друзей. Мы встречаемся, летом ездим к кому-нибудь на дачу. Правда, тут я порой не совсем соответствую компании: я не пью. Вообще.

— Даже вина? Впервые слышу, чтобы итальянец не пил вообще.

— Что поделать, такой организм: стакан сухого вина — я тут же ложусь на диван и засыпаю. Но в остальном стараюсь компании не портить.

— А друзей в Бари навещаешь?

— Езжу обычно на пару недель зимой. Иногда, вот как в этом году, и летом.

— Ездишь зимой, спасаясь от московских холодов?

— Может показаться странным, но я жару не люблю. Мне больше нравятся зима и снег.

Может показаться странным, но я жару не люблю. Мне больше нравятся зима и снег.

— Значит, тоже, как и все москвичи, ждешь, когда схлынет эта жуткая жара?

— С нетерпением жду сентября. Но по другой причине. Дочке исполнилось три года, в сентябре она пойдет в детский сад. Для меня это очередной поворотный момент. Я, наконец, смогу целиком посвятить себя любимому делу.

— Будешь снимать свадьбы каждый день?

— Да я вовсе не хочу всю жизнь быть свадебным фотографом! Это экономически выгодно — одна съемка свадьбы может стоить и тысячу долларов. Но с профессиональной точки зрения мне давно неинтересно. Никогда не любил снимать специально позирующих людей. Стараюсь улавливать живые моменты, чтобы по возможности показать индивидуальность, характер человека. Больше того, когда я фотографирую для себя, практически никогда не фотографирую то, что уже раньше снимал. Не хочу повторять себя самого, ощущать уже пережитые эмоции.

То же самое с людьми: снял один раз — и все. Ничего другого уже не получится. Исключение — дети: они постоянно меняются, показывают себя с новой стороны. Они в каждый конкретный миг дарят тебе совершенно разные эмоции.
Фотография, на мой взгляд, — это историческая память о моменте реальной жизни. Поэтому я не люблю спецэффекты, мне по душе «чистое», «классическое» фото.

— И на какие моменты ты собираешься направить свой объектив будущей осенью?

— В голове давно зреет проект — делать фоторепортажи о России. Фотоистории с сюжетом, с началом и концом. На разные темы.

— Пригласишь на свою выставку?

— Непременно.