Начальный капитал – несколько тысяч долларов
На стене у Грегори Озтемела весит портрет отца. Рядом на грифельной доске расчерчен график командировок. Каждый сотрудник, приходящий к директору, видит табличку: «Улыбайся – шеф доволен».
– Интерес к России у меня от отца, – рассказывает Грегори. – Еще в советские годы через «Союзпромэкспорт» он занимался покупкой и продажей металлов в СССР. Первый раз в Советском Союзе я побывал студентом. В 1971 году увидел Ленинград, Ташкент и Самарканд. Окончив университет в Америке, работал в банковской системе. Потом продавал в ряде европейских стран идущий из СССР феррохром, который добавляли в легированные стали. Позже в Англии продавал закупленные через «Автоэкспорт» в СССР малолитражные «Жигули». А в 1985-м по стопам отца я непосредственно приехал работать в СССР. Все в этой стране мне было интересно. Уже после перестройки я покупал и продавал в США синтетический каучук, работал с заводами в Казани и Тольятти. Из-за кризиса в 1995-1996 годах пришлось сменить профиль. Мне показалось выгодным поставлять в Россию медоборудование. Эта ниша здесь была еще не занята. Сразу получили большой заказ.
Ваш бизнес часто может напрямую зависеть от очередного постановления Правительства РФ или приказа Минздрава России.
Клиническая больница в Москве собиралась строить несколько новых корпусов. Она была включена в систему оказания высокотехнологичной медицинской помощи. На свое развитие больница получила 40 млн долларов. Мы стали главными поставщиками медицинского оборудования.
– Грегори, какие надо иметь средства, чтобы организовать бизнес в России?
– Я начал только с идеи и начальным капиталом в несколько тысяч долларов.
– Нужно ли иностранцу обязательно иметь российского партнера?
– С российским партнером все будет продвигаться гораздо быстрее. Особенно, если в союзники взять человека «со связями». Здесь это имеет колоссальное значение. Благо, я начинал свое дело в России не с нуля, у меня здесь было к тому времени много знакомых и друзей. Нужное помещение подобрали через Главное управление по обслуживанию дипломатического корпуса при МИД России. И сегодня услугами «министерства гостеприимства», как еще называют это управление, пользуются многие представительства международных организаций и иностранных компаний.
Потом уже мы начали строить собственный офис в центре Москвы. Я приходил смотреть, как достраивали последние этажи, и видел вывеску: стоимость жилья – 2.500 долларов за квадратный метр. Я думал, боже, как много! А сейчас в центре можно найти квадратный метр и за 20, и за 40 тысяч евро…
– А насколько сложно иностранцу открыть свое предприятие в России?
– Довольно просто. Нужно найти толкового юриста и оплатить его услуги. Он-то и соберет кипу нужных документов.
О компании «Сейдж» Грегори Озтемела
ЗАО «Сэйдж» является эксклюзивным представителем в России производителей медицинского оборудования Ortho-Clinical Diagnostics (Johnson & Johnson), Cepheid, Datex-Ohmeda, Beacon Medaes, Respironics, Bio-Med Devices, Teleflex, Hudson RCI, Rusch.
Основной профиль «Сэйдж» - анестезиология и реанимация, операционные блоки, отделения пульманологии, сомнологические центры, лаборатории.
За годы работы в России компания оснастила медицинским оборудованием крупнейшие лечебные учреждения в Москве, Санкт-Петербурге, Казани, Челябинске и других городах.
Они пять часов пили у нас чай…
– Насколько сложно было подобрать персонал?
– Тяжело было найти людей, которые хотели бы работать на благо фирмы. Многие тогда в России хотели сами делать бизнес. К тому же, сложно было найти специалистов, которые бы имели опыт продаж и разбирались в технических вопросах, ведь мы занимались поставкой новейшего медоборудования. Мне самому пришлось многому учиться у поставщиков.
– Ваши сотрудники должны в обязательном порядке знать английский?
– Нет, таких жестких требований мы не предъявляем. У нас есть четыре человека с хорошим знанием английского языка. На начальном этапе в штате было 15 человек, сейчас – 50. Почти все – россияне. Из них только 12 имеют высшее медицинское образование. У нас слишком много бухгалтерии, логистики.
Хочу сказать, что россияне меняются. Люди, с которыми я работаю, становятся более инициативными, сами принимают решения. Мне приятно наблюдать за их ростом. Но все чаще приходят устраиваться на работу юные создания, которые сразу просят большую зарплату. Мне это непонятно.
В России человека встречают в штыки. А когда познакомятся с ним ближе, распахивают ему душу.
– Сколько получают ваши сотрудники?
– От 70 тысяч (примерно $2.240) до 120 тысяч рублей ($3.840). Для России это хорошая зарплата. И не забывайте, подоходный налог здесь всего 13 процентов. Но все хотят получать еще больше.
– С какими трудностями вам пришлось столкнуться?
– Все развивалось и менялось очень стремительно. В 1990-е годы в России все бизнесмены были «ковбоями». Нельзя было задержаться даже на неделю, контракт уплывал мгновенно. А проблемы были и с внутренними перевозками, и с таможней. Было дело, мы импортировали новейшие аппараты для наркоза. На мониторе там отображался уровень углекислого газа в смеси, которой дышит больной. Таможенники увидели этот измеритель и решили, что это прибор для определения уровня углекислого газа в автомобильных выхлопах! Все дело в том, что пошлина для медоборудования составляет 5 %, а для аппаратуры такого класса – уже 35%. Пришлось показывать этот прибор в действии в одной из больниц.
Иностранцу стоит знать, что его бизнес часто может напрямую зависеть от очередного постановления Правительства РФ или приказа Минздрава России. Однажды при большом контракте в Хабаровске мы понесли большие убытки. Европейский производитель задержал поставку оборудования. Когда на таможню пришли на грузовиках два контейнера из Германии, выяснилось, что после Нового года в очередной раз поменялся один из законов, это повлекло изменения правил оформления грузов. Наше медоборудование три месяца стояло на таможне. В негодность пришли картонные коробки, в которые были упакованы стеновые панели, что защищают человека от излучения рентгеновского аппарата. Груз был застрахован. Но у страховых компаний тоже был кризис, всей суммы страховки мы так и не получили.
– Были ли у вас проблемы с надзорными органами?
– Никогда не забуду, как мы вводили в строй реконструированное здание на Малой Никитской улице. Стоило нам спилить одно из деревьев, как тут же появилась служащая местного муниципалитета и гневно спросила: «Где разрешение на сруб?» Когда же мы показали нужную бумагу, она была очень удивлена и, как нам показалось, разочарована. Потом принимать новое здание пришла комиссия из десяти человек. Осмотрев здание, проверив все разрешения, касающиеся санитарных правил и нормативов, наличие пожарной сигнализации, огнетушителей, свидетельства о прохождении курсов по противопожарной безопасности, инструкции при действиях при пожаре, план эвакуации, комиссия не торопилась уходить. Они сидели, пили у нас чай два часа, три, пять... Чего-то ждали. Пожарные по третьему кругу пошли проверять, как расположены у нас розетки…
В России никогда не будет скучно
– Какой оборот у вашей компании?
– 750 млн рублей (около $24,02 млн). У нас небольшая фирма. Но по сравнению с 1990-ми годами наш бизнес вырос в пять раз. У нас есть склад, мы покупаем оборудование из Европы, США, торгуем со всей Россией. Эту страну я теперь знаю лучше, чем родную Америку. Мы поставляем современное оборудование, но порой сталкиваемся с тем, что в провинции нет специалистов, которые могли бы его обслуживать.
Проверяющие сидели, пили у нас чай два часа, три, пять... Чего-то ждали. Пожарные по третьему кругу пошли проверять, как расположены розетки…
– Конкуренция растет?
– Да, многие крупные компании открывают в России свои представительства. Появляются и маленькие фирмы, которые работают по 5-6 лет, потом исчезают, чтобы открыться под новой вывеской. Но нюансов в нашем деле много. Очень сложно, например, делать регистрацию для медоборудования. На это требуется много времени, надо собрать кипу документов и потратить немало денег. Чтобы сделать клинические испытания, надо иметь в научно-исследовательских институтах знакомых врачей. Чиновники Минздрава – большие бюрократы. Иногда требуется 3-4 месяца, чтобы получить от них нужную бумагу. А когда меняется министр, меняется, как правило, и вся его команда, приходят новые люди, а это значит, нужно быть готовым к изменению многих законов и правил. Сейчас, например, чиновники не могут решить – отдавать ли им деньги в регионы или закупать медоборудование централизованно.
– Что нужно знать о менталитете россиян?
– В Америке люди ведут себя хорошо до тех пор, пока что-то не будет против их желания. В России же, наоборот, человека сразу встречают в штыки, до тех пор, пока чуть ближе с ним не познакомятся. Тогда россияне тебе открываются, распахивают душу. Здесь важно, чтобы тебя представили во множестве мест перед тем, как тебя примут.
Россияне меняются. Люди, с которыми я работаю, становятся более инициативными, сами принимают решения.
– Что бы изменилось, если бы вы владели подобной фирмой в Америке?
– В США была бы огромная конкуренция. В России другие масштабы. Я работаю со всей страной. В Америке в регионах несомненно было бы меньше работы, нежели в крупных городах.
– Давайте подведем итог: так стоит делать бизнес в Москве, в России?
– Да! Это выгодно. И здесь никогда не будет скучно. Нужно приготовиться к тому, чтобы быть гибким, набраться терпения и продолжать методично работать.
