— Господин Хант, вы встали во главе CERBA в 2001 году. Тогда она еще именовалась Канадской деловой ассоциацией в России (КДАР). Но с 1996 года, то есть с момента ее основания, вы входили в ее совет директоров…

— Не совсем так. Когда именно образовалась КДАР, я точно сказать не могу. Но в 90-е это была небольшая организация. А после дефолта в России 1998 года она осталась практически без руководства. Членов – по пальцам пересчитать. Речь шла о закрытии. А я стал возражать: зачем, давайте привлекать новых членов. И мне предложили ее возглавить.

Мы стали активнее проводить бизнес-мероприятия, больше общаться с российскими деловыми кругами. В 2003 году начали вести переговоры с другими канадскими бизнес-клубами, ориентированными на работу с Россией. В конце концов мы создали нынешнюю организацию, расширив ее деятельность на Казахстан, начав работать с другими странами постсоветского пространства. Все это я считаю, пожалуй, своим главным достижением за время работы в Москве.

— Сегодня в CERBA более 200 членов. В непростой международной и экономической ситуации какова динамика этой членской базы?

— Если база и сократилась, то незначительно. Десяток членов CERBA покинули организацию за последние 12 месяцев. Но за то же время к нам пришло два десятка новых членов. Это и фирмы-новички на российском рынке, и компании, которые уже давно работают здесь, но не входили в CERBA.

— А почему не входили?

— Видимо, считали, что у них и так все нормально. Но теперь, в соответствии с официальной политической линией, правительство Канады и канадское посольство не имеют права способствовать усилиям канадских фирм, направленным на расширение своей деятельности в России – только на поддержание существующего уровня бизнеса. А для нас, независимой организации, это уставная задача.

— Сколько среди ваших членов представителей малого и среднего бизнеса?

— Больше половины.

— Канада с экономической точки зрения – одна из ведущих мировых держав. Однако двустороннее сотрудничество с Россией, скажем прямо, оставляет желать лучшего. Среди торговых партнеров России Канада где-то на 42-43 месте, ее доля во внешнеторговом обороте нашей страны не превышает 0,3%. Главная причина – политическая?

— Политика, несомненно, – основной фактор. Последние года два точно. Если не последние лет десять. Можно было бы предположить, что позиция канадского правительства не способствовала расширению двусторонних экономических связей, но это не совсем так. Пять лет назад Россию внесли в официальный список приоритетных для Канады рынков. Но… играют роль и другие факторы. Ну, хотя бы то, что канадцы как инвесторы и как бизнесмены весьма консервативны. Более консервативны, чем европейцы и даже американцы. Когда речь идет о рисках, канадцы, скорее всего, пойдут последними.

— И все-таки есть примеры успешного сотрудничества канадских и российских компаний. В горнодобывающей отрасли можно назвать такие крупные фирмы, как Kinross Gold, Global Cobalt, Silver Bear Resources, Barrick Gold… Да и в других сферах: свои проекты в России разрабатывали и один из крупнейших в мире поставщиков автокомплектующих Magna International, и производитель железнодорожной техники и гражданских самолетов Bombardier, и признанный лидер в авиационном двигателестроении Pratt & Whitney…

— Да, мы были на грани создания нескольких крупных совместных предприятий. Но пришел 2014 год, события, связанные с Украиной…

— Но вернемся к российско-канадскому экономическому взаимодействию. Большие проекты связаны с грандами экономики Канады. А среди малого и среднего бизнеса есть ли примеры успешных совместных проектов?

— Есть. Относительно небольшие канадские компании оказывают сервисные услуги на российских нефтегазовых месторождениях, в горнодобывающей отрасли. Есть IT-компания, построившая системный интегратор для обслуживания российских компаний в сфере коммуникаций.

— А канадский бизнес в России из-за политических перипетий, санкций и контрсанкций сильно пострадал?

— Чего далеко за примерами ходить… Наша компания Chisholm двадцать лет успешно вела здесь бизнес. Причем не только ввозила продукты питания, прежде всего мясо, но и экспортировала российские сельхозтовары в другие страны. Мы инвестировали в Россию большие деньги. Но сейчас этот бизнес переживает не лучшие времена …

— Вас, западных бизнесменов, в России как-то «прижимают»?

— Да господь с вами. Никогда! На самом деле россияне относятся к иностранцам значительно лучше, чем относятся к иностранцам во многих западных странах. Ни при какой международной напряженности здесь не только не было угрозы для жизни — об этом я вообще не говорю, — но даже проявлений недоброжелательности по отношению к иностранцам. И каких-то «происков» со стороны российских властных структур — ни в коем случае. Скажу больше. Не раз убеждался: когда я лично приходил в официальное учреждение с просьбой, ее чаще всего удовлетворяли. А вот если посылал российского сотрудника, ему говорили: есть порядок, вы должны сделать то-то и то-то, написать запрос… Иностранцам всегда в Москве делали и до сих пор делают маленькие поблажки. Скорее наоборот: русские слишком строги друг к другу.

— А вы как ассоциация что рекомендуете канадским инвесторам: идти в Россию или пока переждать?

— Нет, инвестировать в Россию сегодня можно. Просто это надо делать с умом. С надежным, хорошим партнером. Сложности, связанные с политикой, безусловно, есть. Но с ними можно справляться. Как раз продукция средних и малых компаний очень востребована в России. И мы своим говорим: для успешной работы необходимо быть здесь, а не просто продавать свой товар из-за рубежа. Тем более что после падения курса рубля это стало выгодно. И многие уже это поняли: открывают тут пусть небольшие, но производства.

— А на какие конкретно сферы экономики, по вашему мнению, стоит обратить внимание, прежде всего, малому и среднему бизнесу? Во что вкладывать?

— Канада всегда преуспевала в разработке природных ресурсов — в горнодобывающей отрасли, нефтегазовом бизнесе. В секторах, связанных с этим. Если говорить о малом и среднем бизнесе, есть ряд сервисных компаний, которые могли бы стать здесь лидерами в обслуживании российских гигантов. Если бы их товары и услуги, опять-таки, производились бы здесь.

— А уже есть примеры того, что называется локализацией производства?

— Есть предприятие, которое производит ленту для обмотки газопроводов. Раньше ее завозили, теперь производят здесь. Есть удачные проекты в сфере услуг. Очень успешным был стартап – рекламное агентство Creative Factory, основанное канадцем в России. Он очень выгодно продал этот бизнес рекламному гиганту Saatchi & Saatchi, оставшись в нем просто руководителем. И таких примеров было бы больше, если бы рынок позволял. Допустим, в строительстве жилья. Мы долго продвигали деревянно-каркасные дома, и есть успешные примеры сотрудничества в этой отрасли, в т.ч. канадская фирма Hopewell и построенный по канадской технологии поселок на севере от Москвы – Новые Вешки. Но сами знаете, рынок жилищного строительства в России сейчас тоже лихорадит.

Ну и могу назвать, опять-таки, нашу компанию Chisholm. Раньше она все продукты ввозила в Россию из-за границы. Сейчас что-то уже производим здесь. Это достаточно большие инвестиции в нескольких регионах России.

— А вообще сложно иностранцу открыть свой бизнес в Москве?

— Формально – сложнее, чем в Канаде. Но если иметь хорошего русского партнера и хорошего бухгалтера, который знает, что и как делать, куда идти… Создать юридическое лицо можно за несколько недель. Т.е. открыть свой бизнес в России несложно. Было бы желание. И спрос на рынке.

— Коррупция не препятствует?

— В России можно работать без коррупции. При одном условии: толерантность к коррупции должна быть нулевой. Горнодобывающая компания Kinross Gold, самый крупный канадский инвестор в России, – отличный тому пример. Когда дело касается, скажем, продления лицензии и только начинает пахнуть коррупцией, они идут к вышестоящим властям. И говорят: мы хотим продлить лицензию; есть официальные требования, мы их все выполнили, а вот эта инстанция считает, что не выполнили. Вы тоже так считаете? Обычно, когда в таком русле преподносится вопрос вышестоящим органам, там все решают правильно.

При этом я не хочу сказать, что инвесторы всегда правы. Порой они ссылаются на коррупцию, хотя сами сделали не все, что от них требовалось.

— В конце марта в Москве прошел 15-й ежегодный Благотворительный аукцион CERBA с Владиславом Третьяком. Что это за инициатива?

— Это я придумал 15 лет назад, когда возглавил ассоциацию. Как раз познакомился с Владиславом Третьяком. Великий человек. Не потому, что великий хоккейный вратарь, а потому что он пользуется своим талантом, чтобы улучшить жизнь другим, особенно малоимущим и самым незащищенным слоям общества. Общаться с ним одно удовольствие. И тогда родилась идея аукциона: продавать какие-то памятные хоккейные вещи, лично подписанные Третьяком... А вырученные деньги направлять на благотворительность. В 2001 году мы собрали 5 тысяч долларов. В следующий раз – 12 тысяч. А последнее время зарабатываем ежегодно по 200 тысяч. При этом мы тщательно следим, куда и на что уходят деньги. Каждый год делаем видеоотчет по израсходованным суммам и предъявляем его широкой публике.

Например, так мы поставили в роддом инкубаторы для недоношенных младенцев. Раньше там не могли выходить всех сложных новорожденных и теряли в год до 100 малышей. А теперь – меньше десяти. Конечно, приятно сознавать, что благодаря нашим инкубаторам сохраняются жизни малышей.

— Вы помните, с какими трудностями столкнулись, когда приехали в Россию?

— Это было в начале девяностых… Если говорить о бизнесе, то это, наверное, были проблемы, связанные с экономической нестабильностью. Сложно было с банковской системой. В 1998 году после дефолта лопнул банк, в котором у нас были счета, и мы потеряли практически все деньги. Быт был проблемой. Не достать детского питания для моего годовалого ребенка. Сейчас, конечно, ничего этого нет. Вообще я вижу в Москве прогресс во многих отношениях, и даже колоссальный. Особенно в последние пять-шесть лет. Ездить по городу стало лучше. Не скажу, что пробок нет. Но их стало значительно меньше после того, как в Москве завели этих зеленых динозавров.

— Зеленых динозавров?

— Эвакуаторы. Поначалу думал: это что-то ужасное. Прямо преступление против человечества. Я всегда парковал машину на тротуаре, почему вдруг не могу? На самом деле все стало намного цивилизованнее.

— Семья живет с вами, здесь?

— Жена и 17-летняя дочь здесь. А сын окончил в 2010 году в Москве англо-американскую школу. Получил награду как первый ученик, который прошел в этой школе путь от нулевого (подготовительного) класса до последнего – отучился полных 14 лет. Теперь он студент Университета Брока в Канаде, хочет получить степень магистра по истории.

— Вы просто здорово говорите по-русски. Для работы в России знание языка необходимо?

— Знать язык страны, где ты работаешь, всегда полезно. И в России это, наверное, полезнее, чем где-то еще. Люди здесь ценят иностранца, знакомого с их культурой и неплохо говорящего на их языке. Это позволяет легче налаживать личный контакт. А личный контакт, замечу, на российском рынке крайне важен. В Канаде вполне можно вести бизнес по электронной почте, по факсу, можно вообще никогда не встречаться с человеком, с которым у тебя контракт на два миллиона долларов. Россиянин же, налаживая отношения с новым партнером, хочет знать его в лицо.

— Вы очень долго живете в Москве. Планируете продолжать?

— Да. Привык. Хоть сейчас дела идут не очень. Но прежде чем думать об отъезде, хочу посмотреть, какие еще есть возможности. Считаю, что потенциал для успешного бизнеса в России остается. Так что покидать Москву пока не собираюсь.