— Господин Хармс, сначала, если позволите, уточняющий вопрос: вы, помимо всего прочего, занимаете пост спикера всемирной сети внешнеторговых палат Германии. Что подразумевает эта должность?

— Поддержка немецкого бизнеса за рубежом осуществляется через сеть двухсторонних внешнеторговых палат. Сегодня она охватывает 90 стран. Эта сеть – самоуправляемая и саморегулируемая. В каждом регионе мира действующие там палаты выбирают своего спикера – официального представителя, который от их имени обсуждает и решает вопросы, связанные со спецификой работы там немецких компаний.

— Обсуждает с кем?

— С властными структурами, бизнес-объединениями и другими организациями Германии. Так вот, региональные представители в свою очередь выбирают одного спикера, которому делегируют полномочия выступать от имени всех зарубежных ВТП, представляя их интересы в Германии.

— То есть, скажем, с госпожой Ангелой Меркель имеете право обсуждать общие проблемы внешнеторговых палат только вы?

— Это, наверное, слишком категорично. Но, например, с нашим министром экономики, когда возникают вопросы, касающиеся деятельности сети ВТП, имею дело именно я.

— У Российско-германской палаты сегодня 848 членов – немецких и российских. Кого больше?

— А сколько всего немецких компаний работает сегодня в России?

— Многие из них обосновались в Москве?

— Москва абсолютно лидирует: в столице их более трех тысяч. Ещё примерно 760 – в Санкт-Петербурге, остальные расположились в других регионах.

— Вы впервые приехали в Москву еще во времена перестройки. Фактически наблюдали все периоды становления современной российской экономики. Как вы считаете, сегодня самый сложный период для германского бизнеса в России или бывали и сложнее?

— Бывали и сложнее. Скажем, в девяностые бизнесу было намного тяжелее. Ведь если абстрагироваться от политики, нынешние трудности – это обычный конъюнктурный кризис, связанный, в частности, с падением цен на нефть и другие ресурсы. Кризис, который в другой ситуации люди спокойно бы пережили. Мы как раз считаем и всегда говорим, что в последние годы условия ведения бизнеса в России значительно улучшились. И немецкие товары здесь ценятся, и связи у нас очень тесные, много совместных проектов. Конечно, политика сейчас нам очень мешает, вносит неопределенность и неуверенность.

— По данным Федерального статистического ведомства Германии, товарооборот России и Германии снизился по итогам 2014 года на 11,7 процента. Это всё из-за санкций?

— Я так не считаю. По нашим оценкам, если взять за 100 процентов воздействие на наши экономические отношения всех факторов, то санкции займут не более 20 процентов. Основные причины – падение цен на нефть, падение международной конъюнктуры, девальвация рубля. Ну и, конечно, общая геополитическая неопределенность.

— В чисто моральном плане климат в Москве и в регионах в отношении палаты, ваших компаний как-то в последнее время изменился?

— Тут я жаловаться никак не могу… Российские власти относятся к нам очень позитивно. Ценят и нас, и немецкий бизнес. Стараются политику как-то из наших взаимоотношений исключить. Такова и наша позиция. Поэтому у нас продолжается прекрасный диалог и с московскими властями, и с региональными, и с федеральными. Все понимают значение иностранных инвестиций для создания рабочих мест, для развития технологий, с точки зрения сбора налогов.

Вопрос скорее не в отношении, а в том, что реально делается для улучшения инвестиционного климата. Сравнивать Москву с остальными регионами, наверное, не совсем правильно. А вот среди самих этих регионов выделить лидеров можно. Это Калуга, Ульяновская область, Татарстан. Там больше всего заботятся об инвесторах, создали свои корпорации развития, индустриальные парки, работают по принципу «одного окна».

— Пару лет назад, рассуждая об инвестиционном климате в России, вы говорили в интервью: «Самое главное в России – это неопределенность. Нужно, чтобы было четкое регулирование, чтобы предприниматели знали, что утвержденная норма действует 10 лет, например. Чтобы инвесторы смогли адаптироваться и построить стратегию». Как вы оцениваете ситуацию сегодня? Опять-таки, абстрагируясь от политики…

— Ситуация однозначно улучшилась. Глубина правового регулирования выросла. Это показывают и рейтинги, в том числе международные, и наша собственная практика. Проблемы, конечно, еще есть. Но я уже почти восемь лет подряд работаю в России и могу утверждать: прогресс очень заметен.

— Насколько сегодня сложно западному бизнесмену открыть свой малый или средний бизнес в Москве?

— Совсем несложно.

— Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Какие сложности ждут в России немецкого предпринимателя?

— Прежде всего хочу сказать: проблемы для иностранного бизнеса в России, которые сегодня часто расписывают на Западе, мягко говоря, сильно преувеличены. Не надо нагнетать страсти! Это не только мое мнение: я встречаюсь с различными экспертами, хорошо знающими мировые рынки. То есть, если мы возьмем для сравнения, скажем, Голландию, то в России ситуация представляется похуже. Но если посмотреть на страны БРИКС – Бразилию, Индию или Китай, то по сравнению с ними Россия выглядит очень даже неплохо. Открыть бизнес, развивать его, работать – и работать без коррупции – здесь вполне возможно, большинство наших предпринимателей так и работают.

Самое главное – найти рынок, свою нишу, предложить правильный продукт, найти своего клиента. Убедить его, что ты надежный партнер. Что да, немецкие товары дороже, но они – лучше. Для этого требуется время, умение. Но всё это чисто рыночные сложности. А открыть фирму, получить поддержку в регионе – всё это сегодня уже нетрудно.

— А чем сегодня привлекает западного инвестора российский рынок, в чем его главные преимущества?

— Главное преимущество в том, что Россия – большой стратегический рынок, и до самого последнего времени это был рынок растущий. Один из немногих растущих рынков в мире. Пока никто точно не скажет, но, думаю, через некоторое время – год или два – рынок вернется к росту.

Кроме того, сегодня очень дешевый рубль. Из еврозоны экспортировать в Россию тяжело, товары стали дорогими. Но зато можно дешево купить здесь какую-то компанию, участок под предприятие и, если у вас есть российские комплектующие, достаточно дешево производить. Что дает западному производителю ещё и возможность поставить на свою продукцию маркировку «сделано в России». В условиях стратегии на импортозамещение это очень важно. На мой взгляд, это два самых серьезных стимула для инвестора, который планирует сегодня вкладывать деньги в России.

— И такая мотивация действует? Есть немецкие фирмы, которые готовы сейчас открывать производство в России?

— Не хочу называть конкретные компании, поскольку окончательных решений еще не принято. Но проекты, по которым идет серьезная работа, есть. Их не так много, как было раньше, но они есть. И прорабатываются они как раз с учетом упомянутых мной стимулов.

— Но можете привести пример немецкого инвестора, который уже вложился в подобный проект?

— В конце сентября в Ульяновске пускают в эксплуатацию завод по производству высокоточных металлорежущих станков, построенный немецкой компанией DMG-Mori Seiki. Это первая действительно большая инвестиция в машиностроительную отрасль. Десятки миллионов евро.

— То есть, кризис кризисом, но вы всё же не советуете предпринимателям, приходящим в палату, пережидать, пока шторма закончатся и в экономике наступит солнечная погода?

— Ну, если бы, предположим, сейчас ко мне пришла компания с идеей открыть в России большое автосборочное производство, я бы, наверное, сказал: господа, автомобильный рынок упал наполовину, вы должны очень серьезно подумать и пять раз всё просчитать.

А когда приходит фирма и рассказывает, что она очень неплохо продавала свое оборудование, скажем, предприятиям российского нефтегазового комплекса, но теперь оно резко вздорожало, клиенты посматривают в сторону отечественного производителя… Так вложитесь и локализуйте производство здесь! Уверен, политика импортозамещения – это всерьез и надолго. И с точки зрения российского руководства политика совершенно правильная: любая страна хочет увеличить собственное производство. А посему, если вам это выгодно экономически, есть полный смысл локализоваться.